В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

смотрю, экскаватор землю роет… Борюся в хохот: экскаватор, мол, свиснуть решил и дачникам загнать!.. Не-е, грю, Борисюха! Рядом с экскаватором за заборчиком домик хорошенький такой, в старинном стиле. Я за заборчик заглянул, а там парнички, цветочки; клубничка – много парничков, даже стеклянный один, с поднятой крышей. Куркуль живет! Дотумкал теперь, грю? А он дундук, грит: «домик куркуля своротить решил?..» Ну тупой же ты, грю, Борисон! Фантазия у тебя, как у мамонта – тяпнуть да своротить! Что бы ты без меня делал? Экскаватор роет яму под фундамент подстанции. Усек? А рядом с подстанцией еще что-то построить можно на месте садика куркуля, а? Скажи, Борун, грю, архитектор я иль нет? Архитектор иль нет? А он: если ты архитектор, то я солист Большого театра!.. Не-е, грю, ты, Бор, геодезист! Ты, грю, можешь теодолит достать, прибор такой на трех ножках, землю мерить? Не можешь? А у меня знакомый геодезист есть. Бухарик! Он мне его за бутылку на денек одолжит. Сам-то он не хочет! Дрожит! И Борисек в штаны наклал. Ну, и потрясем же мы куркуля, Ромишевский? Ну, скажи, гений я или не гений?

Роман решил подыграть, сказал:

– Ты не гений, ты архитектор!

Веня заржал:

– Прально! А ты геодезист! – ткнул он пальцем в плечо Романа. – Ты будешь только с планкой ходить, помалкивать, а я все сам состряпаю… У меня уж и чертежик непонятный есть!

В субботу они с теодолитом и рейкой, расчерченной жирно на сантиметры, отправились на электричке с Ленинградского вокзала в Фирсановку. Дача куркуля была на самом краю поселка. Роман волновался, да и Веня приумолк. Он посвистывал деловито и с улыбкой посматривал по сторонам. Ножки теодолита висели у него на сутулом плече, в руках три колышка. Роман нес теодолит в футляре и рейку. Забор у дачи был не очень высокий, в рост человека. За ним виднелся добротный кирпичный дом с высокой крышей, с мансардой. Построен он был со вкусом. Метрах в двадцати от забора неподалеку от леса молча стоял экскаватор около ямы и горы вынутой из нее желтой глины.

Веня громко постучал в дверь с табличкой: «Осторожно, злая собака!» За забором раздался хриплый злобный лай собаки. Веня снова постучал и подмигнул Роману.

– Эй, хозяин! – крикнул он.

– Кого несет? – откликнулся сердито женский голос.

– Открывай, бабуля! Из райисполкома. Архитектор!.. И собачку убери!

Дверь открылась. Женщина лет сорока пяти выглянула, осмотрела их недоверчиво и сердито. Была она в теплом халате, в тапках. Волосы на голове кульком. Вид у нее раздраженный, чувствовалось, чуть затронь ее, обольет тебя с ног до головы словесными помоями. Роман заробел, а Вене вид ее придал уверенности: куда было бы хуже, если открыла дверь женщина спокойная и вида интеллигентного. Тогда можно было бы спрашивать водички напиться и удаляться. Женщина отступила от двери на асфальтовую дорожку, ведущую к дому, и буркнула:

– Какая я вам бабуля!

– Извини, мамаша! Зови хозяина! – весело сказал Веня.

– Я хозяйка!

– Это хорошо!.. Ух, садик у вас хорош! – восхитился Веня. Он снял с плеча ножки теодолита и бросил колья на землю. Серый кобель неподалеку лаял, подпрыгивал, звенел цепью. – Парнички!.. Жалко ломать!.. А придется…

– Как ломать? Что ломать? Вы о чем?.. Кто вам позволит!

– Не шуми, мамаша! Есть решение райисполкома… Я архитектор, Вениамин Аркадьевич! А это геодезист Федор Феоктистович!.. Видели экскаватор? – Веня указал за забор. – Знаете, что там будет?

– Подстанция…

– Правильно!.. А склад ей нужен?

– А мне какое дело?.. Сказали, нас трогать не будут… Там пустырь большой!

– По уточненному плану… – Веня полез в карман легкой куртки, взглянул на молча стоявшего рядом Романа и проговорил сердито: – Романовский… Федюньчик, ты что стоишь? Готовь теодолит! – Роман стал поспешно вытаскивать из футляра теодолит, устанавливать треножник, а Веня вытянул из кармана желтый потрепанный лист, свернутый многократно, распахнул его на всю длину: – Гляди, мамаша! – ткнул он в чертеж карандашом, в непонятный квадрат, испещренный цифрами и указателями. – Вот подстанция! А вот коммуникации от нее… Они как раз здесь пройдут, – указал он на забор карандашом. – А вот здесь, где парнички и угол дома, склад поставим. Видите?

Женщина, конечно, ничего не поняла, как не понимал ничего в чертеже сам Веня, но слушала она внимательно и недоверчиво. Собака лаять перестала, лишь урчала глухо.

– Кто вам позволит! – громко сказала женщина.

Собака тут же гавкнула.

Прежней уверенности в голосе женщины не было, появилась растерянность. Это даже Роман почувствовал и приободрился. Он раздвинул ножки треножника прямо возле дорожки и прикручивал теодолит.

– Вы не беспокойтесь! – уверенно сказал Веня, складывая чертеж. – Вам все оплатят… По десятке за дерево, по пятерке за куст… Думаю, за парнички четвертак кинут, и за дом не беспокойтесь… Эх, хорош он у вас! – качнул головой Веня и посочувствовал: – Ломать жалко! Вы не беспокойтесь… На неделе госкомиссия приедет, оценит! Тысячи на три уверенно потянет!..

– На три! – задохнулась женщина. – Мне двадцать предлагали, я посмеялась только… А ну пошли отсюда! – закричала она, видимо, от отчаяния. – Собаку спущу! Тарзан!

Кобель захрипел, заметался на цепи.

– Не хулиганьте, мамаша! – прикрикнул Веня. – Мусора… милиционера позову! Мы при исполнении служебных обязанностей!.. Не мешайте работать!.. Федор Феоктистович, готово?.. Раскладывайте рейку и туда! – указал Веня карандашом за парник, а сам стал к теодолиту. – Мамаша, отойдите в сторонку!

Роман взял рейку, разложил ее и пошел по широкой асфальтированной дорожке к дому, потом вдоль стены к парникам.

– Чего ты обходишь? – крикнул Веня. – Иди напрямик! Все равно через две недели все перекопаем!

Роман двинулся прямо по цветам, ломая стебли.

– Куда ты! – закричала женщина и кинулась за Романом. – Цветочки не топчи, не топчи, гад! Я их срежу! Ох!

Роман остановился за новеньким стеклянным парником. Крыша у него была поднята, и внутри что-то густо зеленело. Рейку он поставил перед собой.

– Левее, левее чуть-чуть! – кричал Веня. – Вот так! Повыше!.. Ничего не видно за этим парником проклятым!.. Да разбей ты эту раму поганую! Крышу, крышу, я имею в виду!.. Торчит, сволочь, метр не видно!

– Только попробуй! Я те разобью! – кричала и женщина на Романа, чуть не плача.

Кобель неподалеку, там, где были яблони, рвался на цепи. Роман не знал, что делать, действительно крышу разгрохать, как требовал Веня, или тот в роль вошел, просто для понта орет.

Женщина заметила, что Роман растерялся, подошла к нему и просительно заговорила:

– Федор Филимонович…

– Феоктистович, – поправил Рома.

– Федор Феоктистович, как же так, а? Как же мне теперь…

– Я-то чего, – смутился Роман и понял, что хорошо, что смутился, нужно играть доброго простачка, которого архитектор шпыняет, как хочет. – Это тот дурак! – кивнул он в сторону Вени, понизив голос, а Веня, увидев, что Роман разговаривает с женщиной, примолк. – На место не выехал, а чертеж сделал. Можно было и склад, и коммуникации на пустыре возводить!.. Но чертеж утвердили: смету составили! Теперь исполнять надо, – вздохнул Роман.

– Может, что сделать можно, а? – с надеждой просила женщина. – Я не постою!

– Наверное, можно! Но ему выговор вкатят, если переделывать.. Вы же видите, он дурак, горлопан, упрется… Вы поговорите с ним… От него зависит…

– Замри, гад! – донесся крик Вени на собаку. – Пришью!

– А он насчет того… – Женщина потерла большим пальцем по плотно соединенным указательному и среднему. – Строг?

– Кто сейчас… – безнадежно махнул рукой Роман и отвернулся.

Женщина торопливо двинулась к Вене, цыкнув по пути на кобеля:

– Сядь, Тарзан! Сядь!.. Вениамин Антоныч… – услышал Роман ее голос со сладкими нотками.

– Аркадьич! – недовольно перебил Веня. – Не мешайте работать!

– Вениамин Аркадьич, можно на минутку вас?

– Чего вам?

– Вениамин Аксеныч…

– Аркадьич, грю! – рявкнул Веня.

– Простите, Вениамин Аркадьич, планчик нельзя ли изменить чуток, а?

– С какой стати нам его менять? – спросил насмешливо Веня.

– Ну как же… Сами говорите, дом…

– Да, дом хороший, а нам-то что?

– Вы обижены не будете, – торопливо заговорила женщина. – Выговор пустяк! Забудут! Я не постою…

– За чем это вы не постоите?

– Ну, я понимаю… План утвержден… Средства нужны…

– Да, средства